Как писал Дали в своем шокирующем Дневнике одного гения: В шесть лет я хотел стать поваром, в семь - Наполеоном. С тех пор мои амбиции неуклонно растут. И сегодня я жажду стать не кем иным, как Сальвадором Дали. Больше всего Дали любил самого себя, о таких людях говорят - Нарцисс. Он много говорил о себе, издавал личные дневники. Он был уверен в своей исключительности.
 

Около полувека продолжался их уникальный и экстраординарный союз. В 60-е годы минувшего столетия они составляли самую яркую и эксцентричную пару, о которой слагали легенды по обе стороны Атлантики и чьи эпатажные выходы в свет были постоянной пищей для светской хроники. Он – с его вкусом к различным эскападам, в своих меховых манто, в окружении Двора чудес – свиты из жеманных юношей и трансвеститов, всюду узнаваемый по фирменным, торчащим вверх усам; и она, скромно держась в тени, как настоящий серый кардинал, но постоянно в компании молодых альфонсов, из которых самым колоритным был бродвейский актер Джефф Фенхолдт, сыгравший Иисуса Христа в рок-опере Вебера Иисус Христос – суперзвезда. Они купались в богатстве и любили удовольствия, которые жизнь всегда может предложить тем, у кого найдутся на них средства. Эпатажный гений, объявивший на весь мир: Сюрреализм – это я! и на самом деле доказавший это, неустанно творил удивительный миф о себе и одновременно он творил историю своего века.
 

Но бесспорно одно: не было бы Гала – не было бы шедевров Дали, украшающих самые знаменитые музеи мира.

Едва толкнув массивную дверь, ведущую в спальню мэтра, Аманда Лир замерла в нерешительности. Что-то удерживало ее на пороге… Почему-то вспомнилось, как лет восемь назад, а то и больше, в такой же полутьме, в парижском отеле Меркс, она и Божественный наслаждались протяжными и глубокими всхлипами виолончели – играл сам Ростропович! С тех пор с Дали они виделись совсем редко – отчасти это было связано с частыми отлучками художника в родной Фигерас, где заканчивались последние приготовления к открытию Театра-Музея Дали, призванного, по замыслу его гениального создателя, стать вечным гимном сюрреализму, точнее, самому себе, но больше – из-за самой Аманды… После серии шумных скандалов, вспыхнувших в одно прекрасное утро 1974 года вокруг юной подруги сфинкса нашего времени, в прошлом якобы резвого мальчика по имени Аллен Тэп, опять же по легенде дона Сальвадора, в жизни молоденькой Лир произошел стремительный взлет, она заблистала и как художница, и как певица в стиле диско, выступая в дуэте с рок-звездой Дэвидом Боуи, и на дряхлеющего на глазах друга у нее практически не оставалось времени.
 

Ушли навсегда в прошлое их совместные перформансы с немыслимыми нарядами и шляпами, экстравагантные сюрпризы для парижского бомонда, а-ля пение птиц на дне аквариума, променады по утрам с муравьедом на золотой цепочке, и клоунада… Аманда грустно усмехнулась. Но сам-то Дали знал, что это – всего лишь игра… Нет больше Божественного – со смертью Галы в июне 1982 года осталась его лишь тень, живой призрак, отгородившийся от всех в Башне Галатеи… Вот и теперь тяжело больной дон Сальвадор, на днях едва не сгоревший заживо в собственной постели из-за неполадок в проводке, согласился принять Аманду, но только на минуту и в полной темноте – он боялся показать свою немощь…

В молчании прошло их последнее свидание, и Аманда, как никогда прежде, физически, всей кожей ощущала растекающееся время – самую жгучую и самую пронзительную из художественных образов-метафор мэтра сюрреализма… Прощаясь, он крепко сжал ее руку и вложил в ладонь маленький твердый предмет. На улице, разжав ладонь, Аманда невольно ахнула: это был деревянный амулет Галы, с которым та не расставалась всю жизнь. Точнее, с лета 1929 года, когда приехала в приморский Кадакес с мужем, известным поэтом Полем Элюаром и их маленькой дочерью Сесиль и где встретила до ужаса застенчивого и невероятно закомплексованного начинающего художника по имени Сальвадор.

Историю их необыкновенной, фанатичной любви, поразившей обоих, по признанию Дали, как удар молнии, Аманда знала наизусть – дон Сальвадор, закончив новое творение и чувствуя себя легким как перышко, по обыкновению любил ее пересказывать, живописуя в подробностях, как только мог лишь он один. И кстати, интригующим моментом в этой истории было не только русское происхождение богини… Свое повествование Дали неизменно завершал ключевой фразой, произнося ее как молитву: Мой малыш, мы никогда больше не расстанемся!, и которую считал самым изысканным признанием в любви. Эти пророческие слова в августе 1929-го произнесла русская жена Поля Элюара Елена Дьяконова, демоническая Гала, и одной этой фразой перечеркнула в одночасье всю свою устоявшуюся доселе и вполне обеспеченную жизнь. И все ради, казалось, призрачной идеи: возможности своими руками создать гения.

У нее был уже подобный опыт, и результат оказался блестящим. Ах, как удачно для себя Эжен Поль Гриндель встретил свою фею-повелительницу! Это случилось в 1912-м, незадолго до Первой мировой войны в одном швейцарском санатории, где целебный воздух был остро пропитан ароматом горной фиалки. Им было по 18 лет, и оба лечились от чахотки. Юный парижанин писал пылкие стихи, но о том, что их автор в скором будущем станет знаменитым и большим поэтом, знала пока только его русская подруга Елена Дьяконова, или Гала – отныне так стал звать поэт, теперь уже Поль Элюар, свою возлюбленную. Она расцветила его жизнь праздником и блеском и свято верила в его предназначение. И он покорился этой прекрасной убежденности – другого выбора Гала ему просто не оставила.

 
 

Провидение Гала сбылось в точности. Но не сразу и не вдруг засияла звезда Дали. Были еще годы глубокой нищеты, от которой влюбленные спасались в рыбацкой деревушке Порт-Льигат, неподалеку от Кадакеса, питаясь морскими ежами, но это время для них было и самым счастливым. В середине 40-х годов это географическое название перекочует на знаменитые полотна "Дали" – Мадонна Порт-Льигат и "Сны". Гала настойчиво и упорно вела Дали по жизни – вдохновляя, побуждая к творчеству, подбадривая и вселяя уверенность в себе, и ей это удавалось блестяще. Высшей ценностью для этой исключительной женщины был успех человека, которого она любила. Изначально великая спутница художника нащупала верный тон – с Дали она умело поддерживала их уникальные отношения: была ему одновременно матерью и любовницей, импресарио и идеалом женщины. Художнику оставалось только одно: творить! И все годы, что они прожили вместе, Сальвадор Дали не уставал говорить Гала о своей любви и доказывал ее, посвящая жене шедевр за шедевром. Гала прогоняет от меня силы смерти. Она возвращает мне свет любовью, которую дарит. Преданность своей музе Дали выразил и таким трепетным посвящением, которым открывается его Дневник одного гения: Я люблю Гала больше, чем отца, больше, чем мать, больше, чем Пикассо, и даже больше, чем деньги. И пусть в этих словах сквозит слегка далиянский стиль, но можно ли было ожидать от Божественного более пылкого признания в любви?

Сердце Сальвадора Дали остановилось 23 января 1989 года. Его тело забользамировали, как он просил, и на протяжении недели он лежал в своем музее в Фигерасе. Тысячи людей приезжали, что бы простится с великим гением.

Сальвадора Дали похоронили в центре его музея под не чем не обозначенной плитой. Жизнь этого человека была по настоящему яркой и гениальной. Сальвадора Дали можно смело назвать неповторимым величайшим гением сюрреализма 20-го века!